Как рассказал руководитель департамента аграрной политики Алексей Сапронов, всего в Воронежской области 3469 фермерских хозяйств, причём с 2012 года их число выросло на 21%. За это время каждый год в среднем открывалось 86 новых хозяйств, а в 2019-м их зарегистрировано сразу 194.
2012 год не случайно взят за точку отчёта – именно с этого времени государство начало выделять фермерам гранты. С тех пор объём господдержки вырос почти в десять раз и в этом году достиг 377 млн рублей. А с недавних пор развитие фермерства стало одной из задач национального проекта «Малое и среднее предпринимательство», и потому к существующим мерам добавилось ещё несколько. Например, теперь фермеры могут получить грант «Агростартап».
Под пристальным вниманием
Но воспользоваться средствами, которые выделяет государство, не так уж просто. Помочь подготовить заявку могут центры поддержки предпринимательства, действующие в районах области. Но это тоже стоит денег.
«Тем, кто туда не обращается, очень сложно, – говорит фермер Ольга Мощенко. – Пакет документов большой. Мелким фермерам не до того – и некогда, и не так уж велика поддержка. Можно ходить, ходить – и ничего не выходить. Только заплатишь и время потеряешь. Ты ни копейки не имеешь права задолжать бюджету, нужно страховаться – нюансов много. Но некоторые, действительно, получают».
Получившие грант должны рассчитывать на то, что несколько лет они проведут под самым пристальным вниманием госорганов: нужно быть готовым к отчётам и проверкам. Горький опыт подсказывает крестьянам – с чиновниками лучше не иметь никаких дел. Тем более что многие опасаются коррупции – вдруг придётся отвалить солидный кусок гранта в виде отката, и от господдержки останется всего ничего?
Поэтому сказать, что фермеры выстроились в очередь за грантами, нельзя. Всего в 2019 году в рамках нацпроекта в области планируется оказать поддержку не менее 14 крестьянско-фермерским хозяйствам и сельскохозяйственным потребительским кооперативам. Кроме того, никакая господдержка не решит ключевую проблему нехватки земель.
«Что фермер может делать без земли? – недоумевает Ольга Мощенко. – Свиньи по-прежнему под запретом, их если и держат, то нелегально. А крупному рогатому скоту нужно пастбище – на покупных кормах растить животных невыгодно. А где пастбища? Нет их. Вся земля – у агрохолдингов. Поэтому я не понимаю, откуда у нас может взяться больше фермеров!»
«Чувство свободы» против кооперации
Кроме того, нацпроект предполагает бурное развитие потребительских сельхозкооперативов. На сегодня в Воронежской области – 68 таких организаций, девять из них созданы в этом году. Кооперативы нанимают работников, налаживают связи с подсобными хозяйствами и продают выращенную там продукцию. До конца года поддержку в рамках нацпроекта должны получить три кооператива.
Так во многом решается проблема сбыта – ведь чем больше объём продаваемой продукции, тем она дороже. Получается, что, участвуя в кооперативе, фермер может получить совсем другую цену за всё, что вырастил своими руками. При этом покупать оптом топливо или, к примеру, сельхозтехнику гораздо дешевле.
Конечно, оптимизм в отношении потребкооперации связан с её богатыми традициями. Но времена меняются, меняется и психология аграриев.
«Ведь когда нужна была кооперация? – продолжает Ольга Ивановна. – Когда фермеры только зарождались, когда у них ничего своего не было. Кроме того, был период, когда на один рубль уставного капитала кооператива Россельхозбанк давал пять. И эти деньги не нужно было возвращать. Это продолжалось всего год, а потом кооперативы развалились. Так что это всё декларации. Сейчас все фермеры самостоятельны, все – «кулаки». Они не хотят ни с кем объединяться. Ведь и так всё есть. У людей появилось чувство свободы, и они не хотят, чтобы ими командовали».
Судя по всему, родовая память о том, как государство загоняло крестьян в колхозы, глубоко сидит в подкорке у русского человека и выветрится очень нескоро. Нынешние чиновники пока доверия не заслужили. Есть, конечно, и сомнения сугубо практического плана. Например, придётся иметь дело с двойным налогообложением – ведь платежи ложатся и на фермера, и на кооператив, в котором он участвует.
Мнения экспертов
Людмила Гладких, фермер:
«Меры поддержки абсолютно неэффективны. Мы с мужем от государства не получили ни одной копейки, а платим такие же налоги, как и те, кто гребёт миллионы. Угодья для выпаса сокращаются, корма невероятно дорожают. При этом у нас третий год одна и та же цена на молоко и мясо. Перекупщики принимают трёхлитровую банку за 80–90 рублей. Мы в пролёте. Я полгода кормлю телка молоком – для меня он выходит «золотой». А они берут у меня мясо по цене меньше 200 руб. за килограмм. А голову, язык, внутренности – и вовсе бесплатно. Нам остаётся один навоз.
Владельцы молочных комбинатов, не стесняясь, заявляют, что добавляют в сметану крахмал, «чтобы ложка стояла». А у меня она стоит просто от качества. Но цены нашего продукта в разы ниже, чем у них.
Главная проблема – сбыт. У нас нет колхозных рынков, где производитель мог бы продать свою натуральную продукцию – картошку, мясо, яйца, молоко – по цене ниже, чем у крупных компаний. Вот здесь – Рамонский район, за тем прилавком – Эртильский и т. д. Чтобы там даже духа перекупщиков не было, и чтобы собственником был муниципалитет! А наши рынки – это настоящие «черкизоны», откуда там крестьянин?
Субсидии нужно отдавать, а с чего? У меня шесть морозильных камер набиты маслом и творогом. Потом я всё это отдаю кошкам. А ведь это мой труд, мы каждый день встаём в пятнадцать минут четвёртого. В итоге мы разоряемся. Ведь у нас крупный рогатый скот – это самое сложное животное. Нужно кормить, доить, ухаживать строго по часам. Свинюшку можно и полгода кормить, а бычка, чтобы он мясом оброс, – не меньше года.
Надо ли нам всё это? Единственное, что мы смогли купить, – это «Жигули». И те – в кредит. Люди разочаровываются. Если 10 лет назад у нас в Ямном было четыре стада, то теперь осталось два. Так что никогда никакой фермер не накормит государство – пупок развяжется. Нужно только коммуны создавать – возвращаться к социализму».
Юрий Трещевский, доктор экономических наук:
«Я не верю в фермерство. Хоть обкорми его, крупные агрохолдинги всё равно будут доминировать. Любые гранты требуют очень серьёзного организационного сопровождения. Я даже не могу себе представить, как фермер, который привык заниматься сельским хозяйством, а не оформлением бумаг, может составить грамотную заявку на грант. Конечно, кому-то удаётся – ведь грантовые деньги нужно осваивать. Если не освоят – мало не покажется.
Есть у фермеров и проблема со сбытом. Крупным игрокам невыгодно ничего у них покупать, ведь не получится сразу заказать, скажем, 10 тыс. т говядины. Даже средним и крупным предприятиям сложно попасть в сети. «Монстры» работают с «монстрами».
И хотя фермерская продукция лучше, чем у крупных предприятий, ведь те работают на массу, но при этом – более дорогая. На рынке молоко стоит 100 руб. за литр. Я покупаю, но не все ведь могут, да и рынки, в отличие от супермаркетов, не на каждом шагу. Так что не рванёт фермерство вверх. Конечно, гранты как-то будут осваиваться. Качество, я думаю, будет оставаться хорошим, ведь использовать современные технологии, которые ухудшают продукт, фермерам дороговато. Для этого требуется производство больших масштабов.
А поддержка таким людям нужна. Хотят работать – пусть работают. Появятся дополнительные места в сельском хозяйстве, будет какое-то разнообразие продукции. Хоть как-то затормозится отток населения из сельской местности. Но с точки зрения объёмов производства – это ничто. Вот им выделят 377 миллионов. Но когда организуется крупное хозяйство, инвестиции – семь-восемь миллиардов. Несопоставимые вложения и несопоставимые результаты!
На перспективы сельскохозяйственных потребительских кооперативов я тоже смотрю скептически. Жители Ольховатки ездят в Россошь, затариваются на неделю и возвращаются домой. Никогда потребкооперация не сможет конкурировать с крупными сетями».
Фото: АиФ
Теряем урожай и доходы. Что мешает крестьянам получать высокие результаты 
Эксперты обсудили, как развить сельский туризм в Воронежской области 
Аммиак, каучук и масло. Что продаёт миру Воронежская область 
«Самое страшное - разобщение». Худрук о жизни частного театра в карантин 
Под зелёной этикеткой. Накормит ли нас органическое земледелие?