Судебную власть после Октябрьской революции в Воронеже, как и в остальных городах Советской России, вершили прежние судьи. Новых законов социалисты ещё не изобрели, да и кадров для правосудия пока не воспитали, поэтому, за неимением нового порядка, судили по-старому.
«АиФ-Воронеж» совместно с историком Олегом Скогоревым продолжает цикл исторических публикаций по мемуарам командира Рабочей боевой дружины Михаила Чернышёва. Орфографию из мемуаров приводим без изменений.
Воронежский революционер Михаил Чернышёв в истории России — фигура неоднозначная. Одни считают его настоящим историческим героем, другие — беспредельщиком своего времени. В любом случае, этот человек в своих мемуарах писал, как думал, не отрицая собственной безграмотности.
Борьба за власть
С момента осеннего госпереворота больше полугода наша страна не имела официального названия. За рубежом её называли просто «Советская Россия». Конституцию РСФСР приняли лишь 19 июля 1918 года.
Октябрьская революция 1917 года ликвидировала временное правительство по всей России. Госпереворот тогда прошёл практически бескровно — можно сказать, что большевики и левые эсеры подобрали бразды правления, за которые в Воронеже из сторонников Керенского никто особенно не держался. Встав у руля, революционеры, в лице партий большевиков, левых эсеров и «трудовиков», стремились устанавливать собственные законы, продолжая при этом борьбу за власть, но теперь уже между собой. Простые люди тем временем под прессом военно-политического передела выживали как умели, ведь социальный бардак всегда провоцирует естественный отбор.
«Подобие суда»
В апреле 1918 года основной закон принят не был, а исполнительной властью стали неграмотные выходцы из рабоче-крестьянского класса со своими представлениями о мироустройстве, справедливости и контрреволюции. В Воронеже руками революционного правосудия служил командир Рабочей боевой дружины левый эсер Михаил Чернышёв, считавший себя преданным слугой революции. Рабочая боевая дружина подчинялась местному Реввоенкому и боролась с бандитами, проститутками, духовенством и прочими, по их мнению, контрреволюционными элементами.
Главными судьями были назначены те, кто уже имел опыт работы в этой сфере. Другими словами, старые судьи царской России частично вернулись на свои места. Чернышёв об этом вспоминает так:
«25/У-1918 года ГИК постановил организовать народный окружной суд из 7 специалистов и четырех партработников. Только с этого числа создавалось какое-то подобие суда — народного, к сожалению, в котором большинство оставалось юристов старого царского времени, а потому контрреволюционно мыслящих, во всяком случае против Советской власти».
Отметим, что этот орган правосудия работал в двух противоположных направлениях. С одной стороны — осуждал и приговаривал к высшей мере контрреволюционеров. С другой — обвинял, судил и пытался преследовать исполнителей своих же решений — ту самую Рабочую боевую дружину.
«...Хорошо помню несколько случаев, когда лично ко мне, как к начальнику боевой дружины приходили из зала этого окружного суда кто-либо из членов коллегии, членов ВКП/б/ и убеждали меня так: т. Чернышев! такой-то за поднятый мятеж в такой-то волости, или селе, в результате чего получились человеческие жертвы, а окружной суд выносит решение по уголовной статье, контрреволюционному организатору 5-8 месяцев тюремного заключения, или другое небольшое наказание. И этот член окружного суда по-товарищески мне рекомендовал, скажем, из сопровождающих в тюрьму осужденных Семенова, Петрова, Яковлева, застрелить Петрова, как явного врага Советской власти. Чаще всего я и выполнял, как бы указание членов ВКП/б/ и членов окружного суда, но негласно. Это нами, дружинниками, не афишировалось и не разглашалось. Юридический же отдел продолжал вести негласное расследование об „убийстве“ одних или других уголовников и контрреволюционеров дружинниками, часть из них, по указанию членов же самого суда...».
Таким образом, преданный социалистической идее Чернышёв оказался между молотом новой власти и наковальней контрреволюционного правосудия. В своих мемуарах Михаил приводит много абсурдных случаев, когда ему доводилось исполнять решения судей, а после ходить по «эшафоту» правосудия смутной эпохи. В записях Чернышёва о тех событиях нередко упоминается фамилия юриста Морозова, который долго преследовал командира Рабочей боевой дружины за исполнение решений судов.
Член Губернской следственной комиссии судебного округа 2-го района Александр Морозов в то время вёл расследование преступлений чернышёвских дружинников. В 1919 году он подготовил доклад по делу. На этот исторический документ в своих исследованиях ссылались историки и журналисты. В документе автор рассказывает о злоупотреблениях должностными полномочиями подчинёнными Михаила Чернышёва. Вскоре после публикации доклада, Морозова обнаружили мёртвым при невыясненных обстоятельствах, а дело было закрыто.
«Перед нами два взгляда на правосудие революционного периода и правосудия вообще. Конечно, каждый может выбирать ту или иную точку зрения, но всё-таки проблема заключалась не в разных взглядах старых юристов и самого Чернышёва, как надо вершить правосудие. Ибо каждый из них выполнял свою работу и при этом искренне верил в непреложную правоту совершаемых им действий. Возможно, корень конфликта убеждений в том, что старая юридическая система зачастую бездумно калькировала юридические нормы западных европейских образцов. Другая сторона — Чернышёв и его товарищи, которые ничего о об этом не знали и знать не хотели, поэтому руководствовались исключительно „классовым чутьем“ так, как они его понимали. Что и приводило к различным правонарушениям, а порой и злодеяниям, совершаемых Чернышевым и его дружинниками», — поясняет историк Скогорев.
