Враг дошёл до Воронежа только летом 1942 года, но уже с первых месяцев Великой Отечественной войны город стал жить по законам военного времени.
Нужно было наладить производство вооружения, принять беженцев, подготовиться к приближению линии фронта. Эта работа требовала и от руководителей, и от простых горожан колоссального напряжения сил.
О том, как город готовился к встрече с врагом, мы говорим с исследователем военной истории Воронежа, полковником КГБ в отставке Анатолием Никифоровым. Публикуем его рассказ в День памяти и скорби.
Город-крепость
О боях за Воронеж подробно рассказывают учебники истории и сотрудники музеев, но о работе гражданской администрации в военное время знают немногие. Между тем руководители той поры заслуживают, чтобы о них помнили.
«23 сентября 1941 года был создан Городской комитет обороны, - рассказывает Анатолий Кириллович. - С этого дня вся полнота власти в городе легла на плечи этого органа, председателем которого стал первый секретарь обкома ВКП(б) Владимир Никитин. В состав комитета вошли председатель облисполкома Иван Васильев, начальник управления НКВД области Николай Голубев, начальник гарнизона и другие руководители».
Каждый день войны ставил перед городом и областью всё новые проблемы, и, конечно, главной целью было «…превратить Воронеж в крепость, способную выдержать любые испытания войны, не допустить захвата Воронежа врагом», как призывал земляков в газетах и по радио Владимир Никитин.
Фронт был ещё далеко, но мирная жизнь уже закончилась. Так, на строительство оборонительных рубежей было мобилизовано 100 тыс. воронежцев.
В годы сталинской индустриализации в областном центре построили много новых предприятий. В итоге механическому заводу было приказано выпускать миномёты и мины, кондитерской фабрике – взрывчатку, Борисоглебскому мясокомбинату – ручные гранаты, заводу Дзержинского – автоматы ППШ, заводу Тельмана – бронепоезда и т. д.
Все эти задачи были выполнены. Особенно отличился коллектив завода им. Дзержинского, который освоил производство автоматов всего за две недели. На особом контроле комитета был выпуск самолётов-штурмовиков ИЛ-2 и «катюш».
Одновременно нужно было организовать эвакуацию: на восток отправляли чугун, руду, нефтепродукты, стальное литьё, сахарные заводы. Область покидали 180 тыс. детей с родителями, ребята из спецшкол и детдомов Воронежа и Липецка. При этом к концу года в Воронеже скопилось более 40 тыс. беженцев из западных областей, в область пригнали 604 тыс. голов крупного рогатого скота.
Председатель комитета отбил телеграмму на имя Сталина и наркома путей сообщения Кагановича с просьбой выделить 44 тыс. вагонов для ценностей и оборудования и 5 тыс. – для людей.
А вскоре нужно было спасать урожай, и в Москву снова телеграфировали: «Для вывоза собранной сахарной свёклы Лискинскому отделению необходимо 1030 вагонов, Россоши – 200, Поворино – 600, Воронежскому – 205». Железная дорога с задачей справилась.
«Отдельные архивные материалы содержат открытия, - продолжает исследователь. - Так, в декабре 1941 года на имя Владимира Никитина приходит телеграмма за подписью наркома продовольствия Микояна: «В связи с потерей Украины Воронеж становится основным поставщиком табака для армии».
Воронежская область сверх плана внесла в фонд Красной армии 38 100 пудов хлеба, 42 705 пудов картофеля и овощей, 3067 пудов мяса. 41 мдн руб. личных сбережений жители области потратили на танковую колонну «Воронежский колхозник», а вскоре за ней последовали авиаэскадрильи «Трудовой Воронеж фронту» и «Таловский колхозник».
Чтобы избежать массовых вспышек инфекции, в городе провели месячник борьбы с эпидемиологическими заболеваниями и два воскресника – так тогда назывались субботники, ведь суббота была полноценным рабочим днём. В центре внимания были бани, прачечные, дезинфекционные пункты. В городе и области были развёрнуты госпитали – доноры-воронежцы активно делились своей кровью с ранеными.
Единый механизм
Отношение к дисциплине было предельно серьёзным. Под военный трибунал шли те, кто уклонялся от строительства оборонительных сооружений или самовольно покидал предприятия.
При этом документы свидетельствуют, что Городской комитет обороны не стремился приукрашивать обстановку и отчитывался перед Москвой предельно честно – признавал ошибки, сообщал, что некоторые руководители «проявляли растерянность и трусость». Так, в декабре 1941 года директора трёх предприятий вместе с семьями и всем, что «нажито непосильным трудом», бросили свои коллективы и убежали вглубь страны.
Комитет признавал, что нормальную воздушную оборону города наладить так и не удалось: «Имеющиеся истребители ИЛ-16 («ишачок») из-за изношенности моторов в воздухе могут находиться ограниченное время… Они не обеспечивают надёжную охрану оборонных объектов».
«Городской комитет обороны боролся и с дезертирством. Так, с начала войны и до 1 января 1942 года в городе правоохранительными органами было задержано 17 272 подозрительных лица, из них 9752 дезертира из рядов Красной армии, 4389 уклонившихся от призыва, а 1635 отставших от своих частей. Это тоже правда войны», - отмечает Анатолий Никифоров.
Разумеется, это нисколько не умаляет мужество тех, кто готовился сразиться с врагом. Так, 7 ноября 1941 года в Воронеже, так же, как в Москве, прошёл парад, который показал, что сопротивляться врагу готовы не только бойцы и командиры Красной армии, но и мирные жители.
Сегодня принято ругать существовавшую в стране командно-административную систему. Но именно она, опираясь на массовый патриотизм воронежцев, позволила организовать отпор захватчикам из разных стран Европы. Итогом стали 212 дней героической обороны города и победа над врагом. И Гитлер, подводя итог Сталинградской битвы, признал: «Дело пошло бы быстрее, если бы мы не застряли так долго у Воронежа».
В тему
Тогдашние руководители области многим отличались от современных. Например, Владимиру Никитину в 1941 году исполнилось всего 34 года. Поработав во время войны в разных регионах, уже в марте 1943 он был отправлен на покой «ввиду необходимости длительного лечения». Умер в 1959 году, не дожив до 52 лет.
Погиб за родину, честь и страну. Бойцу из села под Воронежем был 21 год 
«Пуля прошла мимо головы». Фронтовик – о своей войне и нелёгкой службе