В Центральном парке Воронежа прошел фестиваль «Русское лето» - гости могли послушать лекции и споры историков о загадках нашего прошлого, рассуждения о поэтах и писателях, посмотреть на исторические реконструкции сражений и потанцевать на балу XIX века. Организатор фестиваля - писатель Захар Прилепин рассказал о главной идее «Русского лета» и поделился мыслями о современной литературе и своей новой книге о Есенине, которая выходит в серии ЖЗЛ.
«АиФ-Воронеж» записал самые интересные цитаты писателя.
О предках и изучении истории
«Есть такое выражение – «нить эпох». Когда мы смотрим исторические сериалы – иногда хорошие, иногда не очень, - у нас создаётся ложное впечатление, что в прежние времена жили какие-то «деревянные» люди, «буратины», которые разговаривали «квадратным» малоумным языком. «Марфа, подай-ка мне воды!» «Выпей, Сенюшка, водицы!»
Всё это не правда. Если вглядываешься вглубь времён – читаешь тексты, изучаешь кулинарию, песенное и былинное наследство нашего народа, - понимаешь, что предки совершенно ничем от нас не отличались. У них были те же страсти, те же влюблённости. И даже геополитические представления были ровно те же самые. У русских были те же братья, те же друзья и те же враги.
И сегодня мы смотрим замечательные американские фильмы про покорение Дикого Запада – про индейцев, ковбоев. Всё это так круто, так насыщенно снято. А там ведь, строго говоря, история-то куцая. Ну, сто лет они там где-то ковырялись.
У нас же в этом смысле просто необъятные просторы для осмысления – и для кинематографа, и для игры детей, для всего. И в том числе просторы вашей, воронежской истории. Я сам по одной линии из Липецкой области – мы практически соседи, по другой – из Рязанской. Бабушка моя – из станицы Степной Воронежской области.
Поэтому это всё моё пространство. И я, как писатель и историк, примерно представляю, что здесь происходило – со стрельцами, с казаками, с нагайской ордой. Безумное, аномальное количество потрясающих историй. Американцы – просто дети малые по сравнению с нами. К этому нужно приходить и подтаскивать детей, чтобы они знали: здесь по-настоящему интересно, здесь происходило то, чего не было больше нигде в мире.
Мы потихоньку, полегоньку, какими-то робкими шажками стараемся втянуть и взрослых, и молодых, и самых маленьких в эту историю: через музыку, через театр, через военных реконструкторов. Я на них зачарованно смотрел. Как это тогда было? Как сейчас у нас – я знаю. А как тогда? Как порох не промочить? Как сделать так, чтобы это не оторвалось, то не отвалилось – сел на коня, упал с него, нырнул, а всё при тебе. Это же дико интересно! Я сам сюда пришёл, как любознательный человек. Сразу начал трогать кольчуги, надевать шлемы».
О писателях прошлого и современности
«Если писатель начинает думать, что он – инженер человеческих душ, то его нужно сразу отправлять в психбольницу. Конечно же, скромнее надо быть. Но, с другой стороны, мы должны отдавать себе отчёт в следующем. Возьмём историю Древнего Рима или любой другой древней цивилизации. Мы не знаем имён гладиаторов, артистов, певцов той поры. Для нас любая эпоха – это тексты, которые от неё сохранились: Платон, Шекспир, Пушкин…
Ведь когда жил Александр Сергеевич Пушкин, он не был предметом знания и чтения всей России. Вот сегодня говорят: люди мало читают, у них другие информационные источники. Тогда тоже хватало разнообразных источников. А Пушкина читали полтора-два процента населения страны.
У Есенина были максимальные тиражи – 15-20 тысяч экземпляров. А страна-то – 200 миллионов человек. Но при этом мы живём в контексте языка Пушкина и Есенина. Мы неизбежно понимаем мир через литературу, через былину, через песню, через певицу Елену Фролову, группы «Калинов мост» и «25/17», которые здесь выступают. Это делает нас людьми, формирует наш словарь, позволяет формулировать самые важные вещи, которые мы передаём детям.
Поэтому ничего страшного со словесностью не произойдёт. Читает ли книги всего миллион человек, или 500 тысяч, или 15 миллионов – любой народ, любая конфигурация мыслящих людей состоит из тех, кто причастен к какой-то идее, к языку. А если мы потеряем язык и идею, то нас никакой Instagramне спасёт».
О современной литературе
«Да всё в порядке с современной литературой! Вот у нас есть Евгений Водолазкин, он написал роман «Лавр», который для мыслящих и верующих людей стал одной из точек отсчёта. Роман соединил современность и средневековье – то, чем мы занимаемся и на этом фестивале. Работает Гузель Яхина и много кто ещё.
Это вам кажется, что теперь всем будут управлять стендап-комики. Время выметет их через год-другой, никого не будет. А Водолазкин и через сто лет будет на том же самом месте.
И кто такой современный человек? Когда жили Горький, Бунин, Куприн, популярнее их всех были Вербицкая и Арцыбашев. И романсовые, цыганские певцы и певицы тоже были популярнее. Куплетисты собирали огромные залы. Человек всегда хочет посмеяться, приколоться, частушку похабную спеть. Это нормально. «Ленинград» не сейчас придумали, он был всегда. Но остаётся то, что остаётся.
И тут вылетает какой-то чувак, говорит: «Я – современный человек! Классики не отвечают на мои вопросы! Мне не понятны Раскольников и Анна Каренина!» А «Анну Каренину» экранизируют каждые пять лет во всём мире. Она никуда не делась, мучает всех! Нет никакого современного человека. Есть хам и есть человек мыслящий, который понимает, что никуда ничего не девается.
Шекспир, Чехов, Ибсен – три главных драматурга, их ставят больше всех. А современная пьеса появляется, её крутят месяц, другой, третий… Всё, надоела. Давайте лучше Ибсена».
О Сергее Есенине
«Когда я придумывал лекцию «Сергей Есенин: советский или антисоветский», первым, что увидел в новостях, было сообщение о митингах в Москве. Вот и решил, что расскажу об этом. Всё, что происходило в жизни Есенина, цепляется к нашим событиям.
Я Есениным занимаюсь с детства. Когда живёшь с родными – с родителями, с женой, с детьми – в какой-то момент человек лучше приоткрывается. Для тебя вдруг становится ясен рисунок его судьбы. Ведь это только кажется, что судьба хаотична, в ней есть логика, которая просматривается от первой до финальной минуты. И вот для меня логика есенинской судьбы стала зримой, цельной, как яблоко».
О есенинской деревне
«Конечно, есенинская деревня жива. Нас ещё ожидает возврат из городов в сельскую местность, к тактильному ощущению земли, козочкам, коровушкам. Мы будем ещё этим заниматься.
Есенин – гений, вестник из нашей огромной, многоголосой, национальной крестьянской массы, которая не проявлялась личностно. Миллионы людей жили веками, а являла себя только аристократия. Даже Кольцов – и тот купеческий сын. А Есенин выполз из земли и сказал: я буду разговаривать и сделаю это не хуже, чем Блок, чем купеческий сын Брюсов, чем дворяне Адамович, Ходасевич и Маяковский».
Мужья Натальи Гончаровой: Пушкин и Ланской. Инфографика 
Мара в опасности. Почему закрыли музей тамбовского поэта Боратынского 
«Я готов умереть за нее». Как Пушкин добивался руки Натали 
«Виардо забраковала». Почему Репин считал портрет Тургенева неудачей