Нынешнее лето оказалось урожайным на стихийные бедствия. Воронежской области пока везёт, но небывалая июльская жара, прерываемая мощными тропическими ливнями, в очередной раз заставляет задуматься о будущем. В то же время тему климатических изменений оседлали Анатолий Чубайс и Грета Тунберг, призывающие пожертвовать экономическими интересами ради мнимой экологической солидарности.
«АиФ-Воронеж» постарался взглянуть на проблему без истерики и разобраться, есть ли способ сохранить комфортные условия для жизни.
Как мы попали в тропики
Наводнения на Кавказе и Дальнем Востоке, в Западной Европе, Китае и Индии, пожары в США – на таком грозном фоне Воронежская область кажется островком благополучия.
Но не замечать изменения невозможно: постоянные зимние качели, вызывающие непрекращающийся гололёд, исчезновение весны и почти мгновенный переход от холода к небывалой летней жаре, прерывающейся короткими потопами, которые не приносят облегчения, а только пугают и превращают улицы в реки – что же всё-таки происходит?
«Климат Воронежской области становится всё более засушливым, особенно на юго-востоке региона, который подвержен опустыниванию, – говорит климатолог Леонид Акимов. – Циркуляция в атмосфере такова, что осадки в основном выпадают на северо-западе, куда входит и Воронеж. Можно сравнить нашу область с Курской. Казалось бы, соседи, а разница в осадках – около 100 мм в год, это очень много. И нынешние высокие температуры установились не просто так, они свидетельствуют, что мы оказались в тропической воздушной массе».
В то же время смена погоды стала происходить очень резко, и атмосферные фронты вызывают кратковременные, но мощные осадки, которые приводят к локальным наводнениям. Эти процессы неизбежно будут повторяться – и со всё большим размахом. Резкие перепады температуры становятся частью жизни и скоро вовсе перестанут удивлять.
«В 70–80-е годы мы говорили, что у нас умеренный климат, утром было +19, а днём – максимум +26: теперь нам придётся всё это забыть, – продолжает учёный. – Будут либо жаркие, либо прохладные дни. В мае научный руководитель Гидрометцентра России Роман Вильфанд сказал, что идёт работа по изменению климатических норм. Для чего? В нашей полосе нормальная толщина стены дома – полтора кирпича, а в Самаре – два, там климат жёстче. Изменения климата влияют на экономику региона и страны, их необходимо учитывать».
Опасность в том, что средние температуры остаются примерно теми же или становятся чуть выше. На них продолжают ориентироваться, но резкие перепады в корне меняют картину: формально климат тот же, что и был, а по факту – совершенно другой.
На школьных уроках географии мы учили, что наш климат определяют атлантические воздушные массы, идущие с запада на восток. Сейчас всё поменялось на 90 градусов: погода приходит к нам в основном с севера – из Арктики – или с юга – из пустыни Сахара.
Сахара наступает?
Впрочем, у нас есть и своя пустыня, рукотворная, в Петропавловском районе, рядом с селом Дедовка. Вполне вероятно, что таких чудес природы теперь будет становиться всё больше. Ведь когда-то и та же Сахара была цветущей саванной, но выпас овец сделал её почти непригодной для нормальной жизни.
В пустыню юго-восток Воронежской области стал превращаться в конце XIX века. Освобождённые от крепостного права крестьяне получили худшие земли и распахивали всё, что возможно: крутые склоны, верховья и русла оврагов, лёгкие песчаные почвы. В то же время помещики в погоне за товарным хлебом распахали целину, вырубили леса.
Результатом стали настоящие песчаные бури, которые, по свидетельству современников, заносили крестьянские дома песком по самую крышу.
Хуже всего ситуация была в Каменной степи, в нынешнем Таловском районе. Именно туда в 1892 году, после страшного голода, направилась Особая экспедиция по испытанию и учёту различных способов и приёмов лесного и водного хозяйства в степях южной России, которую возглавил Василий Докучаев.
Результатом десятилетий работы учёных-почвоведов стали лесополосы и каскады прудов, которые вернули плодородие и изменили климат, сделав его более влажным и мягким. Полвека спустя методика легла в основу Сталинского плана преобразования природы, который показал блестящие результаты, но так и не был доведён до конца.
Наука или политика?
Сегодня в нашей стране, да и в мире в целом о создании рукотворных экосистем – посадке новых лесов и устройстве водоёмов – говорят мало, зато вера в опасность промышленных выбросов углекислого газа близка к фанатизму. И вот уже Евросоюз вводит углеродный налог, от которого среди прочих могут пострадать и россошанские экспортёры минеральных удобрений, а Анатолий Чубайс призывает заменять углеводороды водородами.
Но чего здесь больше? Научно подтверждённых опасений или недобросовестной конкуренции?
«Часто экологические проблемы используются для решения политических и экономических задач, – сожалеет Леонид Акимов. – Помните, была эпопея с озоновыми дырами? Везде звучали прогнозы о гибели человечества. Те, кто высказал эту точку зрения, получили нобелевскую премию. Выпустили холодильники без фреона. А через пару лет выяснилось, что образование озоновых дыр – нормальный процесс. Конечно, нужно в первую очередь сажать леса, их сейчас очень не хватает. Ведь от леса зависит водный режим – не случайно крупные реки области сегодня обмелели, а малые – вовсе исчезли».
Потепление уже было
Кандидат исторических наук Виктор Ковалевский:
«Изменения климата происходят не впервые. Синусоида похолоданий и потеплений наблюдается на протяжении тысячелетий.
Метеорологические данные у нас систематически стали собирать со второй половины XIX века – в столицах начали фиксировать температуру, осадки и т. д. Всё, что было раньше, устанавливают по письменным источникам или по пыльце растений – этим занимаются палеоклиматологи.
Каждый вид растения характерен для определённого климата, при этом пыльца может сохраняться на протяжении десятков тысячелетий. Это позволяет установить не только температуру и растительный покров, но даже влажность воздуха, характерную для конкретной территории в тот или иной промежуток времени.
Например, VIII – первая половина XI в. – это период, называемый климатическим оптимумом голоцена. Светлана Сычёва и Ольга Чичагова очень плотно изучали это время по данным курского Посеймья – а там климат схож с нашим – и сделали вывод о том, что здесь была не лесостепная, а, скорее, степная зона. Тысячу лет назад среднегодовая температура была на 1–1,5 градуса выше, чем сейчас, это температура нынешнего Краснодарского края.
Например, воронежской Нагорной дубравы, где найдено крупное славянское поселение той эпохи, скорее всего, не было. Да, археологи находят кости лося, я находил челюсть медведя. Волки, лисицы не были редкостью. Но, с другой стороны, славянские городища были окружены мощными укреплениями против кочевников. Какой смысл защищаться в лесном массиве?
Скорее всего, здесь были байрачные леса, схожие с теми, что растут сейчас по правобережью Дона, – небольшие массивы в балках, где и могли встречаться эти животные».
Кто кому должен?
Профессор ВГАУ Владимир Шевченко:
«Что делать? Нужно вернуться к доктрине Докучаева. В 1892 году была катастрофическая засуха, по интенсивности равная засухам 1946 и 2010 годов. В неё тогда попали 16 губерний. 13 млн крестьян голодали, сотни тысяч умерли. Царское правительство было не глупее нынешнего и решило изучить причины катастрофы.
Оказалось, что Пётр I начал вырубать леса, чтобы построить флот и победить Турцию в Азовском походе. Помещики продолжили вырубку. В XVIII веке Воронежская область была покрыта лесом на 46%, сейчас остались единицы.
США взяли докучаевские опыты на вооружение. А в Китае даже есть такое понятие – Вторая Великая стена. Это лесные полосы площадью около 12 млн гектаров, которые защищают плодородные равнины от наступления пустыни Гоби. Мы же продолжаем вырубать лес.
Восстанавливать его необходимо и в связи с последними веяниями, тем же углеродным налогом. Ведь лесополосы поглощают углекислоту. Уже появился новый термин – карбоновое земледелие, которое предполагает сохранение и расширение лесов. При правильном подходе мы можем не платить за выбросы CO2, а, наоборот, получать хорошие деньги, ведь в России – 24% лесных массивов планеты».
