Каждую третью субботу апреля в мире отмечают День цирка. Корреспондент «АиФ-Воронеж» поговорил с известным российским артистом, мастером клоунады Сергеем Просвирниным о шутках, о вседозволенности в профессии и том, почему цирк теряет свою популярность.
«Не ел, не спал, с девушками не встречался»
Дарья Вербицкая, «АиФ-Воронеж»: Сергей, как вы выбрали свою профессию? Или это она выбрала вас?
Сергей Просвирнин: Я урожденный сибиряк, родился на берегу Байкала – в небольшом городке Усолье-Сибирское. Папа у меня музыкант – баянист. Я тоже в детстве занимался музыкой, это не очень меня увлекало, но дало определенный толчок, чтобы потом музыкальные навыки применить в клоунаде и эксцентрике.
Мама у меня была работником Дворца культуры. Я там дневал и ночевал, занимался в разных кружках. Но больше всего преуспел в цирковом искусстве. Я с детства делал незатейливые репризки, клоунадки. А ещё цирковой коллектив постоянно имел какие-то выступления, это всегда очень подогревало.
А потом я узнал, что в Москве есть цирковое училище и поехал туда поступать. Не ел, не спал, с девушками не встречался – только готовил себя к профессии. И поступил в училище на эстрадное отделение. Там готовили артистов эстрады, клоунады и музыкальной эксцентрики. Стал подрабатывать в варьете, на концертах выступать. По окончании училища я год проработал на эстраде, а потом попал в цирк.
Признаюсь, сначала хотел остановить свой выбор на эстраде – я великолепно конферировал, но тогда эстрада была не в лучшей форме. А цирк выезжал за рубеж. Хотя меня меньше всего манила эта ряженая клоунада. Но как-то я встретил бывших однокурсников на гастролях в Кривом Роге, они позвали меня, и я ушёл в цирк.
- Вы работали вместе с Никулиным?
- Да. Сначала я работал в клоунском трио. Потом меня пригласил Юра Ростовцев, который работал в коллективе у Юрия Никулина. И я работал в музыкальном номере в паре с Владимиром Стариковым в цирке на Цветном бульваре. После я встретил Виктора Плинера, который на тот момент был режиссером в этом цирке. Он помог мне сделать сольный номер.
Шутки не ниже пояса
- Что вы делаете на сцене?
- Моё амплуа – ковёрный клоун. Он заполняет паузу между номерами. Вообще у нас не принято говорить клоун. Говорят «ковёрный», комик, артист. Сейчас это слово стало именем нарицательным. Но если бы люди знали, какой это на самом деле кровавый и титанический труд. Это ведь не Comedy Club – придумать репризу «Тесть – голубой». Да, там есть смешные моменты, но в цирке это нельзя показывать. Поэтому найти клёвую корючку и хохму становится в тысячу раз сложнее. Да ещё чтобы эта шутка не была ниже пояса. Нужна завязка, а она может быть в том случае, если будет конфликт, противостояние.
- Цирк сегодня теряет свою популярность?
- Это связано с тем, что появилось больше информации. Люди стали больше путешествовать, тратить своё время на соцсети. Строятся аттракционы, парки, веревочные городки, детские площадки, батутные центры. Стали приезжать западные артисты. И потом, цирк – это такое незатейливое искусство, его ведь не показывают по телевизору.
А демократичность в творчестве вылилась во вседозволенность. Сейчас любой человек может взять плакат и написать на нем: «Не ходите в цирк – там убивают животных». Ну это же бред. Медведи в природе живут 15 лет, а у нас – 25 лет. За ними убирают, чистят конуру, кормят рыбкой. Животные в цирке живут в 2,5 раза больше. И в зоопарке то же самое.
- Какими качествами должен обладать человек вашей профессии?
- Клоун должен быть актером. Я работаю на мастерстве актера – это мое кредо. Должен обладать, конечно же, самоотдачей, творческой плодовитостью. Нужно быть готовым ко всему. А добрый, веселый, хороший – это всё не качества, это можно и сыграть.
- Кто из людей вашей профессии вам импонируют?
- Я совсем не окажусь оригинальным, если скажу, что это Чарли Чаплин. Хотя Бастер Китон или Гарольд Лойд мне нравятся даже больше. Лорел и Харди – комедийная пара «толстый и худой».
Из тех, кто относительно недавно умер – это Луи де Фюнес. Я был на его могиле под Нантом. Нравятся все его персонажи – фантомас, жандарм, человек-оркестр. Ну, конечно, Никулин мне близок по духу. То, как он играл на манеже. Я видел его с разных сторон. Он был достаточно жестким на работе, целенаправленным, но потрясающе добрым с людьми.
Цирковая династия
- Ваши дети тоже пошли по вашему пути? Можно сказать, у вас целая династия артистов?
- Сейчас моему сыну 22 года. Я играю с ним в одном номере, он мой партнер уже много лет. В цирке нужно рано начинать репетировать. Покуда они с рождения и до школы с нами в цирке живут, они непосредственно с ним соприкасаются. А уж если начал ковыряться, то постепенно в это втягиваешься. Так Серёжа начал выходить на арену уже с трёх лет. Дочери моей сейчас 35 лет, она чуть позже начала. Закончила ГИТИС. Сначала работала со мной, а потом сделала номер с кошками. У нас есть внук, тоже его уже приучаем. Жена моя – индивидуальный ассистент-костюмер. Мы все вместе гастролируем и работаем.
- Почему клоуна рисуют с грустными глазами?
- Вот заканчивается спектакль, тебе аплодирует трёхтысячный зал. Кто-то восхищается, кто-то подходит фотографироваться в антракте, а через пять минут ты заходишь в гримерку и понимаешь, что тебя уже все забыли. Ты никому не нужен, только самому себе. Ты перестал удивлять своих близких. Ты думаешь, что тебя будут носить на руках всегда, но это не так. И тебя это гложет. Потому и грустные глаза, потому многие артисты и спиваются. Это болото засосало немало великих артистов. Ну а вообще по жизни я оптимист!
«Оригинальный артист». Как клоун Дуров сделал «неуважаемый» жанр искусством 
«Каждый день смешнее другого». Клоун Май о любви к жене, животным и цирку 
«Меня толкали в огонь». Спасатели - о страшном и смешном в своей работе