Павел Машканцев, ветеран Великой Отечественной войны, подполковник в отставке, несмотря на свои 95 лет, бодр и полон сил. Он очень много помнит о суровых военных событиях и своими мыслями и воспоминаниями охотно делится с молодёжью. Накануне 9 Мая он рассказал «АиФ-Воронеж» о том, как по 16 часов в сутки работал в колхозе, как обеспечил более 100 боевых вылетов и как однажды проспал более суток.
Если завтра в поход…
Павлу Машканцеву было всего 16, когда началась война. 22 июня 1941 года в его родном селе Спасское Кировской области проходил большой местный праздник – День всех святых, в земле Российской просиявших. На центральной площади установили карусель, приехал цирк с медведями – на народные гуляния съехались многие жители соседних деревень. Но после знаменитой речи Молотова всеобщее веселье сменилось гробовой тишиной.
«Конечно, люди чувствовали, что когда-то на нас обрушится война, – рассуждает Павел Семёнович. – Не зря к 1940 году в стране активно развивалось авиастроение, танкостроение, автомобилестроение. По призыву Сталина возводились ДнепроГЭС, Харьковский, Сталинградский, Челябинский тракторный заводы. Перелёты Чкалова, Белякова, Байдукова на Северный полюс были сравнимы со встречей Гагарина в 1961-м. Все бредили авиацией, морфлотом. И многие тогда были настроены оптимистично: обязательно разгромим Германию, победим. Но страна-то готовилась сражаться против одной Германии. А немцы к тому времени покорили уже 11 государств, и фактически против нашей Красной Армии воевала под руководством Гитлера вся Европа».
Машканцев помнит, как молодёжь и старшее поколение сразу забрали в армию. А подростки с женщинами остались трудиться в колхозе – работали по 16 часов, так как надо было сдавать госзаготовки, в 1942-м старшеклассники сели за парты на месяц позже – 1 октября.
«Я был за бригадира: управляю косилкой, а девчата и женщины следом идут, связывают снопы и делают суслон (несколько снопов, поставленных в поле для просушки стоймя, колосьями вверх и покрытых сверху снопом – ред.), так как зерно ещё не дозрело и могло осыпаться, – вспоминает Павел Семёнович. – За работой всегда песни пели – так воодушевлялись, хотя практически все были голодные. А через месяц за 15 километров я один везу на телеге, запряжённой двумя лошадьми, мешки с зерном на госзаготовку. Поднимаю на второй этаж эти мешки по 50 килограммов и высыпаю, а мне выдают квитанцию для председателя колхоза о том, что я сдал зерно. В школе нас учили не только разным предметам, но и стрельбе, строевому шагу, как защищаться от отравляющих газов. Я, ученик 8-го класса, прошёл всю эту подготовку и получил значок «Ворошиловский стрелок».
И вот в ноябре 1942 года в их колхоз пришла повестка из военкомата: пацанов 16 лет – в армию. На одно место в авиацию брали трёх, но Павлу отказали – маленький, худой. Однако он настоял и отправился учиться на авиамеханика. В Горьковском училище авиационных техников вместо положенных трёх лет обучали за год и четыре месяца. Специалист должен был выпускать в боевой полёт лётчика: полностью отвечать за исправность машины, заправлять самолёт, проверять шасси – на нём могут быть трещины.
«Головой отвечали за жизнь лётчика. Если, не дай бог, что с ним случится или по твоей вине в самолёте что-то потечёт – всё, под трибунал, расстрел и никаких гвоздей! Такая ответственная работа», – говорит ветеран.
В шаге от гибели
За войну юный Павел Машканцев обеспечил 101 боевой вылет, и это не считая 500–700 учебных. Особенно сложными оказались два ремонта зимой 1944-го в Польше.
«Подбит самолёт: снаряд задел водяной радиатор, и мотор начал перегреваться, из-за чего лётчик не смог дотянуть до аэродрома и сел на нашей нейтральной полосе, – рассказывает фронтовик. – Пришлось на месте менять радиатор, затем на аэродроме – воздушные блоки. Мне помогли снять блоки, заменить поршневые кольца, а дальше был весь мой монтаж. Второй случай произошёл через две недели: один снаряд вырвал кусок с левой плоскости самолёта, а второй – с хвоста. Перебитые троса менял три дня – не спал ни секунды. Всё же на клею, надо сушить. А зима! Растапливаю печь. Затем уменьшаю пламя – крыло может сгореть, потом опять кочегарю. Какой тут сон. Заменить меня было некем. Да, механик по радио, механик по вооружению, электрик помогали мне по своей части, но каждого надо было проконтролировать, я за всё отвечал. Были в подчинении моторист и моряк с раненой рукой, но они ночью охраняли стоянку самолётов. Придут на три-четыре часа – и опять заступают в караул… И вот к утру третьего дня я опробовал мотор, крылья – всё работает. Командиру эскадрильи докладываю: «Самолёт к боевому заданию готов!» Сам стою – качаюсь, моргаю глазами. Мне разрешили поспать четыре часа – до 11. А я проспал мёртвым сном 28! Ребята таскали меня за ноги, трясли, будили – без толку. Просыпаюсь, бодро смотрю на часы – 10.50. Думаю, как хорошо – вовремя встал. Доктор сидит рядом, смеётся, пульс щупает. Я открываю рабочую тетрадь, чтобы расписаться, а там другое число стоит. Полдня не мог поверить, что проспал сутки».
Дважды Павел Машканцев чуть не погиб. В августе 1944-го советские войска дошли до Варшавы и готовились к наступлению. База авиатехников располагалась, как обычно, за 10–12 километров от линии фронта. И тут налёт фашистов.
«Я вдруг поскользнулся, присел. И пуля прошла мимо головы – разрубила кожу, но череп не задела, хотя удар был сильный. Видимо, молитвы мамы помогли, – говорит Павел Семёнович. – Другой случай. Солнце закатилось, боевая работа закончилась, и мы пошли на ужин. И в это время – налёт фашистов. Хорошо – впереди коровник, и дверь в нём выбита. За нами бомбы рвутся, мы – туда. Первый товарищ заскакивает и прячется за выступ стены, я – встаю за второй столбик. А третьего убило осколком, не успел. Мне же осколки всю шинель, живот порезали, но все раны легко зажили».
«2 мая Берлин был взят, закончились бои. Радовались, такая стрельба из орудий была! Зарево видели вечером. А как весело отмечали День Победы – не передать словами: обнимались, стреляли в воздух», – утирает слёзы ветеран.
В своё родное село Павел Машканцев вернулся только в середине 1946 года. Побыл там десять дней и снова отправился в армию, где прослужил 34 года. В 1969 году попал в Воронеж, тут и обосновался с семьёй. Сейчас он часто бывает в школах, общается с детьми, чтобы подрастающее поколение знало свою историю, знало правду.