Через восемь десятилетий до нас донеслось оглушительное эхо самой страшной войны в истории. Нацизм остаётся нацизмом, и, пожалуй, главный его маркер – отношение к мирным жителям и военнопленным.
В зверствах современные бандеровцы равняются на своих кумиров. А для нас образцом остаётся советский народ, который и в трудные, голодные времена относился к побеждённым человечно – именно поэтому правда была и есть на нашей стороне. А у кого правда, у того – и победа.
Только в одном Воронеже в годы войны и после неё насчитывалось около 25 тысяч немецких военнопленных. Их руками построены «Утюжок», Дом книги, «Пролетарий» и дома, где до сих пор живут многие горожане. Об отношении к пленным с обеих сторон – тогда и сегодня – мы поговорили с бывшим заместителем начальника управления КГБ по Воронежской области, историком спецслужб Анатолием Никифоровым.
Попасть в плен и заработать
Юрий Голубь, vrn.aif.ru: Анатолий Кириллович, во время войны фашисты целенаправленно убивали советских пленных голодом и непосильным трудом. О том, как обращаются с пленными современные нацисты, мы знаем из украинских соцсетей. Можно ли это сравнить с положением немцев в советском плену в военное и послевоенное время?
Анатлий Никифоров: Человечность всегда была присуща нашему народу. Невозможно представить, чтобы российский солдат стал отрезать у пленного украинца пальцы, гениталии, выкалывать ему глаза или простреливать ноги.
Это чисто фашистские приёмы, перешедшие от бандеровцев, пиливших ножовками раненых красноармейцев и варивших их в кипящих котлах в годы Великой Отечественной войны. А об обращении с военнопленными в СССР я знаю не из газет, а от них самих, ведь работал и в ГДР, и в Стране восходящего солнца.
Сразу же подчеркну, что советские власти строго соблюдали нормы Женевской конвенции, к военнопленным всегда допускали представителей Красного Креста. Старшие офицеры, от полковника и выше, не привлекались к физическим работам и могли иметь денщиков-ординарцев.
Бывшие немецкие военнопленные рассказывали, что никаких избиений и издевательств не было, а было нормальное питание и постоянное медицинское наблюдение. Заболевших лечили в госпитале.
Возможно, кому-то это покажется странным, но пленным за работу начислялась зарплата, и некоторые трудоголики возвращались в ГДР и ФРГ с нехилым капиталом. Естественно, хорошо зарабатывали инженерно-технические специалисты, учёные, принимавшие участие в восстановлении народного хозяйства СССР и приносившие пользу нашей стране.
Морская рыба на обед
– Известны случаи, когда японские военнопленные после освобождения оставались жить в Советском Союзе. Получается, им тоже обижаться было не на что?
– Моим переводчиком в Японии был Аски-сан, бывший сотрудник японской разведки. Её деятельность была признана преступной, и все причастные к её работе получили по 25 лет лагерей.
На Хабаровском процессе японцам припомнили деятельность отряда «731», испытывавшего смертоносные бактерии на пленных китайцах и корейцах. Не оттуда ли растут ноги разоблачённых неофашистских экспериментов по созданию новых видов биологического оружия на Украине?
Аски-сан 12 лет отсидел в Иваново и каждый раз с благодарностью отзывался о нашей стране, сохранившей ему здоровье в лагере: «Я своим детям и внукам наказал, чтобы они ничего худого не делали против вашей страны. За 12 лет меня никто не только пальцем не тронул, но и словом не оскорбил. А кормили нас морской рыбой и рисом».
После этих слов я не удержался, чтобы не среагировать: «Аски-сан, в 1946–1947 годах я, представитель страны-победительницы, колоски собирал на колхозном поле, а вы, представитель побеждённой страны, лопали рис и морскую рыбу?!» Ведь эти годы были засушливыми, голодными и очень трудными.
Кстати, такое меню отнюдь не было исключением. То же самое мне рассказывал и комендант одного из казахстанских лагерей для пленных японцев.
Впрочем, на самом деле Аски-сан вовсе не был таким «мягким и пушистым», каким пытался казаться. За время работы в Японии мне и моим коллегам устраивали не одну гнусную провокацию, и я знаю, что без него дело не обходилось. А возможно, он даже был инициатором.
«Орден» за шпионаж
– Правильно говорят, что бывших спецслужбистов не бывает. А за что конкретно сидел в советском лагере ваш переводчик?
– Однажды у нас с ним состоялся такой разговор.
«Аски-сан, скажите честно, сколько шпионов вам удалось заслать в СССР? – спросил я. – Ведь вербовочная база у вас была отличная – в Маньчжурии было немало белых офицеров, ненавидевших советскую власть».
«Я лично засылал 16 офицеров, – ответил собеседник. – И знаете, сколько вернулось? Только трое».
Вот так. Всё-таки в большинстве своём русские офицеры, хотя и ненавидели советский строй, оставались патриотами России и не могли вредить своей Родине.
«Господин Никифоров, а знаете что? Вы должны быть благодарны нашей разведке, – неожиданно изрёк японец. – Мы всегда гнали наверх информацию о такой мощи Сибирской и Дальневосточной группировок Красной армии, что японское руководство так и не решилось открыть второй, восточный фронт против СССР».
Я снова не удержался от сарказма: «Может быть, вам, Аски-сан, не 25 лет надо было дать, а какой-нибудь советский орден?» Переводчик только мило улыбнулся.
Все претензии – к дуче
– Всё ли было так радужно? Ведь часто можно встретить информацию и об очень серьёзной смертности в советских лагерях.
– Из песни слов не выкинешь, и я должен честно сказать, что условия, в которые попадали военнопленные из стран гитлеровской коалиции, нередко зависели от конкретной ситуации.
Вспоминаю, как однажды на международной конференции по разгрому немцев и их сателлитов под Воронежем одна миловидная дама, профессор из Италии, задала мне явно провокационный вопрос.
«А почему в вашей стране плохо относились к итальянским военнопленным?» – спросила она с явным расчётом вызвать симпатии других иностранцев.
Вопрос не застал меня врасплох – я точно знал, сколько лагерей для итальянцев было на Тамбовщине (в нашей области не было), в каких условиях они содержались и сколько военнопленных там погибло.
«Уважаемая профессор, представьте на минуту, как в Тамбов зимой пригоняют семь-восемь тысяч ваших соотечественников. Неужели вы думаете, что к их прибытию там строили новые хорошо отапливаемые бараки, шили овчинные полушубки и готовили спагетти по-итальянски? Нет, им давали в руки лопаты и заставляли рыть себе землянки. Отсюда и их гибель, хотя, кроме четырёх лагерей, для них был отдельный госпиталь. Так что все претензии нужно адресовать итальянскому дуче», – посоветовал я.
Больше с её стороны вопросов не было.
– Вы же понимаете, что для русофобов это не довод, и они всё равно будут проклинать «тоталитарный советский ад».
– Для русофобов у меня есть другой, убойный, на мой взгляд, аргумент. Ныне покойная доктор медицины профессор Анна Антоновна Русанова мне рассказывала: «В 1943 году я брала кровь у воронежской крестьянки и переливала её раненому немецкому майору. Я спасала жизнь немцу, который, возможно, убил её мужа, сына или брата».
А теперь назовите мне ещё один народ в мире, который способен на такой гуманизм и альтруизм.
Досье
Анатолий Никифоров родился в 1931 году в деревне Николаевка Кемеровской области. Окончил Томский госуниверситет. 40 лет проработал в органах государственной безопасности. Полковник КГБ в отставке, почётный сотрудник госбезопасности, почётный гражданин Воронежской области. Кавалер двух орденов Красной Звезды, автор 15 книг.
Люк в преисподнюю. В Воронежской области нашли скандальный «памятник» 
Эсэсовцы Черноземья. Рассекречены дела воронежцев-палачей в лагерях смерти 
«Время всё расставляет по местам». Историк спецслужб о геноциде в годы ВОВ