Воронежец Александр Балашов всю жизнь посвятил морю. 30 лет он работал старшим механиком на сухогрузе, прошел 15 морей, побывал более чем в 30 странах. Житель областного центра поднимался по таким рекам, названия которых вряд ли можно выговорить без запинки.
Сейчас Александр Николаевич трудится на воронежском корабле-музее «Гото Предестинация», но частенько вспоминает время, когда ходил по морю. В преддверии Дня моряка, который отмечают 25 июня, vrn.aif.ru поговорил с мужчиной о жизни на корабле, штормах и пожарах.
«Четыре часа вахта, восемь часов отдых»
Наталья Сычева, vrn.aif.ru: Александр Николаевич, вы были старшим механиком. На морском жаргоне это «дед». Откуда такое прозвище?
Александр Балашов: Так и есть, дед. Ходят байки о том, что так повелось с тех времен, когда пошли первые пароходы. Тогда в России еще не появилось морских училищ. Обучали в основном офицеров, а вот для гражданского флота ничего такого не было, потому учились сразу на корабле. Пришел человек кочегаром, поработал и стал машинистом, потом маслёнщиком, четвертым механиком и так далее. Стармехами становились уже лет в шестьдесят, отсюда и прозвище – дед. Насколько это правда – не знаю.
– А где вы учились?
– В Ростове-на-Дону. Мореходное училище, речное морское отделение, механический факультет. Сначала окончил его, потом заочно получил высшее образование. Я вообще ростовчанин, но живу в Воронеже. Здесь моя работа, то есть корабль.
– На каких кораблях вы трудились?
– Я работал на сухогрузе грузоподъемностью пять тысяч тонн. Это примерно как два железнодорожных состава. Когда я пришел, в команде было 20 человек. Потом судну был присвоен класс автоматики, начались сокращения. А когда я уходил, в команде было всего 13 человек. Я считаю, что это маловато.
– Расскажите, чем занимается команда в самый обычный день на сухогрузе?
– Обычный распорядок: четыре часа вахта, восемь часов отдых. День ненормированный. И если что-то случилось, конечно, всех дергают. Вахта – это понятно, а когда отдых у нас – тоже дел немало. Завтрак, обед, ужин (улыбается – прим. ред). Но вообще за членами команды закреплены объекты, которые они моют. Ну, и обязательно надо отдохнуть.
– У вас почти как на военном флоте, все строго.
– Я всегда ходил на гражданских судах, точно сказать не могу, но, наверное, что-то похожее. У нас запрещена выпивка, обязательно надо отдыхать, чтоб не заснуть на вахте. Потому что в море всякое случается. Был случай: мы везли эстонский лес в Швецию.
Около двух суток погрузка, сутки-полтора переход и полтора дня выгрузки. Грузили не только в трюмы, но и на крышки. Для этого ставили мощные стойки, между них клали брёвна высотой до трёх метров, стягивали их тросами. Лазать приходилось по обледенелым брёвнам. Устали, но все сделали. Уже выходили из Таллинского залива в море, капитан пошел отбивать служебные телеграммы, и вдруг корабль дном идет по камням. Капитан выскакивает – третий штурман заснул.
В корабле пробоина. Вода хлещет. Потом крен уже на десять градусов (это кажется, что мало, а на палубе не устоять). В общем, начали балласт топить, штурман посчитал, сколько до потопляемой. Вроде, выровнялись. Ну и как-то пошли, перескочили гряду, на которую наткнулись.
Насосы работают на полную, бригада пытается заделать. Кое-как что-то получилось, дошли до Швеции, выгрузились. А потом поступил приказ идти в Питер, там, где наша компания базировалась. Пришли – и нашего капитана сразу сняли и разжаловали в старпомы. Многих уволили, других раскидали по судам. И все это из-за одного дурака, который заснул.
«Вспоминаю прошлое с удовольствием»
– Не скучаете по морю, нет ностальгии?
– Честно говоря, нет. После того как ушел с сухогруза, мне снились кошмары (смеется – прим.ред). Что-то где-то ломается, движок глохнет, начинается пожар. Техника-то была советских времен, постоянно надо было чинить. Так что ностальгии нет. Но вспоминаю прошлое с удовольствием, на море было много интересных случаев.
– Например?
– Пожары мы тушили быстро. А вот с двигателем был случай – на всю жизнь такое запомнишь. Я еще в порту пришел в свою контору, говорю: «Нужны детали – насос клапана, а то прямо в море заглохнем». Но мне сказали: «Нет, идите так». И мы пошли на Египет. Была зима, шторма, где-то мы стояли и пережидали, где-то быстрее набирали. И вот до берега осталось километров 100 с лишним (я не буду вам в милях, чтобы вас не путать), а движок глохнет. Первый движок заглох, второй не успеваем накачать – он тоже глохнет. И остались мы без электричества.
Встали в дрейф. Часов через шесть капитан зовет на мостик. Говорит: «Смотри, у нас точно по курсу стоит нефтяная вышка, и мы несемся прямо на нее. Делай что хочешь, но запусти хоть один движок, иначе врежемся». Я бегом вниз, дал мотористу ведра воды, поставил, и мы пустили движок. Он кипит, мы на него водой, оттуда пар. В общем, полный ужас. Но корабль отвернули, и мы прошли мимо вышки.
К утру мы кое-как один двигатель сделали (как говорится, при помощи ключа и такой-то матери) и доплыли до пригорода Александрии. А там уже посыльный из компании привез детали. Мы их отшлифовали, и все встало на место.
– Если бы у вас был сын, хотели бы, чтобы он стал моряком?
– Думаю, да. Моряк – это хорошая мужская работа. Тяжелая, но по-настоящему мужская. Это не менеджер в магазине. И платят морякам неплохо. Моя жена, например, всю жизнь была домохозяйкой, моей зарплаты нам хватало.