В 1960-е годы XX века космонавтов по имени и в лицо знала вся страна. Но тех, кто первыми надевал скафандр и испытывал космические нагрузки, помнят только сослуживцы. Задачей испытателей – а в их роли часто выступали простые солдаты-срочники – было проверить возможности своего молодого организма, нащупать границы физиологии и воли человека. По слухам, многие теряли здоровье.
Но воронежец Валентин Труфанов на самочувствие не жалуется, хотя совсем недавно отметил 80-летний юбилей. В преддверии Дня космонавтики, который отмечается 12 апреля, он рассказал «АиФ-Воронеж» об удивительных экспериментах.
«Толком ничего не понимали»
В испытательный отряд при Государственном научно-исследовательском институте авиационной и космической медицины Валентин Александрович попал в 1962-м, на втором году службы в армии.
«Встретили на вокзале в Москве, привезли в часть, отправили с сопровождающим в баню на Красной Пресне, - вспоминает пенсионер. – В подразделении нас было всего 50. Около месяца я проходил обследование в госпитале в Сокольниках, в котором лежали космонавты и лётчики первого класса. Между собой они нас звали «кроликами» - знали, что будет дальше. Мы же толком ничего не понимали. И вот мне дали заключение; пригоден».
Атмосфера в части мало напоминала привычную службу. Ни оружия, ни нарядов, ни охраны. Даже отбоя не было – просто рабочий день, который заканчивался в пять вечера. Куда хочешь, туда и иди – у каждого в шкафу висел гражданский костюм. В столовой по меню выбирали блюда для завтрашнего обеда. Сам институт помещался в особнячке за академией Жуковского на Ленинградском проспекте. На месяц вывешивался график, где напротив фамилий стояли номера исследовательских тем. Перед началом серии экспериментов – медобследование и сдача анализов. Каждый раз, коротко посветив в суть программы, у испытателя интересовались: «Как самочувствие? Как настроение? Готов ли участвовать?»
Крутое пике
Первой темой Валентина Труфанова стала вибрация. Обычное, ничем не примечательное кресло – садишься и дрожишь вместе с ним 20 минут. При этом давались разные задания – например, отсчитать 20 секунд: проверяли – не теряет ли человек в таких условиях чувство времени. 20 минут отдыха и снова – трястись, а в промежутке между заходами – настой женьшеня, чтобы восстановить силы. И так два часа. В конце месяца за этот эксперимент заплатили – так же, как и за все последующие.
В другой раз пришлось испытывать на себе невесомость. Несколько участников эксперимента взлетали на Ту-104, который с высоты в 10-11 километров срывался на 35-40 секунд в крутое пике – управляемое падение. Всё это время солдаты летали по салону. Три-четыре горки – в сторону Рязани, три-четыре горки – обратно до Москвы.
Здоровье было отличное – иначе бы для такой работы не выбрали – и всё это солдат перенёс достаточно легко. Дальше было труднее и интереснее одновременно. Особенно запомнилась центрифуга. Её раскручивали до шести-восьми g – собственный вес испытателя увеличивался в шесть-восемь раз. Условия создавались максимально реальные: солдата в герметичном высотном костюме вращали под углом, приближенном к углу взлёта самолёта или ракеты. На протяжении всего эксперимента сотрудники института были на связи: «Как себя чувствуешь? Может быть, добавим нагрузку? Терпеть сможешь?» Если человеку становилось плохо, всё заканчивалось.
Но самым сложным испытанием была высотная камера. Готовили к нему тщательно – проверяли кровь и давление, не один раз делали кардиограмму. В этом эксперименте полностью имитировались условия высоты в 35 километров – при том, что самолёты тогда ещё не поднимались выше 20 километров. Из барокамеры откачивали воздух и создавали необходимое давление. При этом было очень холодно – как и положено на большой высоте: под костюм надевали тёплые вещи.
Наблюдать за экспериментом собрались около десятка офицеров в высоких званиях.
«Сижу под стеклянным колпаком, напоминающим кабину истребителя, - рассказывает Валентин Труфанов. – Меня сначала «поднимают» на четыре тысячи километров и включают давление в костюме: «Удобно ли? Нет ли складок? Ничего не жмёт? А ну ка, пошевелись». «Поднимают» на девять тысяч километров: «Нормально?» - «Нормально!» Раз – мощный хлопок! И уже – на 35 тысячах. Мне показалось, что я на мгновение потерял сознание. Шипение и туман вокруг. Непривычное напряжение. Со мной говорят без остановки – понимаю: чтобы я не потерялся, чтобы понять моё состояние. Выдержал не больше десяти минут. Холодно, начал замерзать».
После отвезли в столовую и казарму на машине – не на автобусе. Вместе с врачом, который проверял состояние. К счастью, никаких проблем со здоровьем – ни сразу, ни через годы – эксперимент не вызвал.
«Мы это делали для Родины»
В основном благополучно переносили эксперименты и сослуживцы. Единственный пострадавший заработал смещение позвонков после катапульты: испытателей, как лётчиков, выстреливали из «кабины» и даже обдували потоком воздуха. Получившего травму солдата начали лечить, а остальные даже попытались поднять шум – обратились к куратору, полковнику Терентьеву.
«Он был нам, как отец, - продолжает Валентин Александрович. – Приходил, разговаривал с нами. «Ребята, это же будущее! Вы будете техниками на межпланетных станциях!» Тогда же был патриотизм. Мы это делали для Родины, чтобы опередить американцев».
После этого Валентина Труфанова решили поместить в сурдокамеру. Человеку трудно представить, что такое абсолютная тишина: ни единого звука, ни малейшего колебания. Но именно такие условия создавались в обшитой чёрной тканью ёмкости на пружинах. Испытателя предупредили о том, что будут резкие звуки и вспышки света – но, когда и где именно, неизвестно. Звонок звенел то из одного угла, то из другого, то здесь, то там загорались лампочки.
«Ничего особенного, но настораживаешься. Как будто идёшь ночью по комнате, и вдруг пол заскрипит», - передаёт впечатления участник эксперимента.
После абсолютной тишины предстояло узнать, что такое абсолютный покой – гиподинамия: нужно было пролежать двое суток в одной позе. Кресло подгоняли персонально, как для космонавта, по гипсовому слепку – под все особенности тела. Сидеть очень приятно, но чуть повернулся – сразу становится неудобно.
Учёные искали оптимальную позу – так, чтобы человеку было комфортно, но при этом он занимал, как можно меньше места, экономил пространство. Перед экспериментом – как и после него – измерили чистый вес на весах в бассейне с водой. Уложили, поставили датчики, под ноги – резиновые подушки. Так и прошли двое суток – персонал дежурил непрерывно, по сменам. Солдата регулярно кормили с ложечки. Удалось и поспать.
«Но было очень тяжело, - делится наш герой. – После всего я не мог самостоятельно ни встать, ни сесть. Меня подняли, потом опустили – из такого состояния я выходил несколько часов».
А вскоре предстояло испытать противоположное – участвовать в имитации суточного боевого дежурства на аэродроме. Бывают ситуации, когда лётчики должны находиться в постоянной готовности – приказ о вылете может поступить в любую секунду. Режим был такой: два часа – предстартовое дежурство, потом – «полёт». Надеваешь костюм и шлем, заходишь в камеру и 45 минут находишься в условиях высоты. Но не просто находишься, а решаешь задачи. На табло разбросаны цифры. «Красное – 1. Чёрное – 25. Красное – 23. Чёрное – 22», - повторяет голос в наушниках, и «пилот» должен указать правильную точку.
Встретить бы сослуживцев!
Каждого испытателя предупреждали, что с ним собираются делать. Но, какие это вызовет ощущения, он, разумеется, не представлял. Сотрудники института всё понимали лучше, ведь они уже проводили подобные эксперименты на животных – собаках, обезьянах. У пенсионера до сих пор хранится книга с автографом психолога Марии Герд, которая готовила к полёту легендарных Белку и Стрелку. Некоторые испытатели оставались на сверхсрочную службу, некоторые – даже получали ордена.
Космические приключения продлились год – Валентин Труфанов отправился дослуживать в Молдавию, а потом вернулся в родной Воронеж, устроился в спортивную школу тренером по гребле и подготовил 12 мастеров спорта, которые успешно представляли на соревнованиях город и страну.
«Хочется, чтобы отозвались сослуживцы. Может быть, получится встретиться и проехать по местам Москвы, где мы пережили столько интересного», - надеется испытатель.