1 декабря (18 ноября по старому стилю – прим. ред.) 105 лет назад возле железнодорожной станции Лиски Воронежской области были уничтожены самые мотивированные войска Воронежского корпуса Южной армии белогвардейцев. Общие потери «белых» в том бою составили порядка тысячи человек, спаслись только около двухсот. Подробностями этой братоубийственного сражения с «АиФ-Воронеж» поделился исторический исследователь Алексей Снегирёв.
Хроника на рапортах и мемуарах
«Особенность этого сражения в том, что его можно реконструировать практически поминутно, - сообщил Снегирёв. – Основа его хроники – рапорты артиллеристов полубатареи сводного отряда Воронежского корпуса Южной армии, прошедших этот бой. Многое описано в дневнике поручика Николая Алексеевича Раевского, который в годы последующей эмиграции станет известным публицистом и пушкиноведом. Его неизданная повесть «Молодёжь на войне», карты «белых» офицеров и рапорты были мною найдены в Государственном архиве РФ (ГАРФ) и Российском государственном военном архиве (РГВА). По моим сведениям, численность сводного отряда могла достигать 1500 человек».
Зачем Краснову Воронеж
В 1918 году казачьи войска «белого» генерала Петра Николаевича Краснова стремительно прорывались к Воронежу. Их интерес был в стратегической узловой станции Лиски. Стояла задача занять губернский город и отбросить РККА максимально далеко на север. К концу июля они уже зачистили от большевиков все территории Всевеликого Войска Донского, и за два летних месяца под контролем белоказаков была уже вся южная половина Воронежской губернии.
«Задачей Краснова в Лисках был переход войск по стратегическому мосту с высокого правого берега реки Дон на более низкий – левый. – продолжает историк. – Только организована эта операция была из ряда вон плохо».
«Неподкованная» организация
Дело в том, что ядром армии Краснова были казаки, которые не воспринимали всерьёз других военных, и тем более неполные собранные наспех дивизии Воронежского корпуса. Таких дивизий было две. Они базировались в разных местах: одна – в Кантемировке, другая – в Миллерово.
В это время казаки ещё не сформированным частям дают задание обеспечить продвижение всех красновских войск к Воронежу. Сами казаки уже ушли на 200 километров вперед, в то время как Воронежский корпус «топтался» на месте. При этом Южная армия на всём своем марше не встретила ни одной части «красных».
Дивизия наспех
27 ноября (15 ноября по старому стилю – прим.ред.) Воронежский корпус получил приказ выдвигаться от Кантемировки до станции Лиски. В этот момент дивизию в срочном порядке стали доукомплектовывать частями, которые ранее не взаимодействовали. Времени на координацию этих подразделений не было.
Вторая дивизия состояла из наскоро собранного сводного отряда из Сибирского батальона и двух рот 80-го Кабардинского полка. С ними была полубатарея из двух пушек. При этом большая часть отряда состояла из офицеров, остальные – молодые солдаты. Костяком подразделения являлся Сибирский батальон.
«Наш отряд – Сибирский батальон – самый надёжный, и, пожалуй, единственная надёжная пехотная часть Южной армии, - пишет в мемуарах Раевский. - Две роты целиком офицерские, а две – из добровольцев. Как и всюду три четверти добровольцев – учащиеся. Мобилизованных нет ни одного человека. Этим и объясняется крайне высокая мотивированность этой части. Она не имела мобилизованных крестьян Воронежской губернии, которые вообще не заинтересованы были воевать никак. Это были люди еже в 1918 году полностью и целиком преданные «белой идее»».
Корниловский настрой
Выйдя к станции Таловая, войска стали растягиваться. Но в результате плохо проведенной разведки и растянутости фронта, правый фланг со стороны реки Дон оказался неприкрытым.
«Мы двигались всё вперед и вперёд. Связь с соседями безнадёжно потеряна», - отметил в своём дневнике поручик Раевский.
Колонна двигалась свободно вдоль железной дороги, не имея никакого прикрытия на 20 вёрст по обеим сторонам своего маршрута. Так как движение войск не было координировано, «красные» могли свободно маневрировать в любых направлениях.
«Отряд вырвался вёрст на тридцать вперёд. Давно пора остановиться и подождать. Но молодой полковник с казённым лицом не то рыцаря, не то преступника и слышать об этом не хочет: «Большевики отступают, значит, нам надо наступать. Могут обойти? Корниловцы не знают не флангов, ни тыла – для них всюду фронт». Полковник – корниловец, и считает, что этим всё сказано», - говорится в рукописной повести Раевского «Молодёжь на войне» о полковнике Шумайлове. Этот документ хранится в Государственном архиве РФ, и по словам Снегирёва, ранее не публиковался и в исследовательских работах не использовался.
Отсутствие связи и слепота разведки
Передовые части «белых» с левого берега Дона заметили на правом под Лисками скопления войск «красных», которых Воронежский корпус просто не мог видеть. Казаки отправили отстающим соратникам телеграмму об угрозе с фланга, но из-за проблем со связью те вовремя её получить не смогли.
Тем временем дивизия Воронежского корпуса остановилась в селе Пухово. Вокруг холмы с оврагами. В этот день затянутые настолько густым туманом, что с наблюдательного пункта на церковной колокольне даже не было видно всего расположения их подразделения.
Пуховской яр на сегодняшний день является одним из самых крупных оврагов Воронежской области. По словам историка Снегирёва, в нём без труда можно было спрятать конницу.
Окружение и гибель
Солдаты РККА стрельбой издалека начали выманивать «белых» с их позиций в сторону Пуховского яра. Из-за плохой видимости и «корниловской» самоуверенности дивизия Воронежского корпуса поддалась на провокации и оказалась в окружении, где в большинстве своём и погибла. В плен «белые» не сдавались.
«Раевскому и нескольким его товарищам разрозненными группами удалось вырваться из кольца, - утверждает Снегирёв. - В том бою из полубатареи выжили только 34 человека. Против них в тот день выступил предположительно 103-й Богучарский полк, насчитывавший в тот момент до шести тысяч штыков под командованием Валентина Малаховского».
В месте гибели сводного отряда Воронежского корпуса Южной армии генерала Краснова под селом Пухово до сих пор нет ни памятника, ни обелиска.