Главный режиссёр московского Театра имени Евгения Вахтангова Юрий Бутусов провел в Воронеже в рамках Платоновфеста творческую встречу со зрителями и рассказал, что к театру сформировалось потребительское отношение и что в этом виноват сам театр. Но зачастую зритель приходит развлечься, не понимая, что режиссер - авторская профессия, а не обслуживающая.
«АиФ-Воронеж» поговорил с Юрием Бутусовым о современной драматургии, преподавании в ГИТИСе, диалоге между режиссером и зрителем.
«История человеческой души»
Екатерина Шамаева, «АиФ-Воронеж»: На Платоновском фестивале в Воронеже вы представили пьесу «Сын» современного французского драматурга Зеллера. Вы достаточно редко работаете с современными текстами. Почему выбрали именно этот спектакль?
Юрий Бутусов: У меня нет предубеждений, я всегда выбираю то, что меня трогает. Я прочел все пьесы Зеллера, но больше всех впечатлил «Сын». Это не судьба одного ребенка, а история человеческой души. Маленький Николя живёт в каждом из нас. Независимо от возраста, мы все находимся в сложных отношениях с родителями. Говорят, что мы становимся взрослыми, когда они умирают. Но я не согласен: всю жизнь мы выясняем отношения, перебираем то, что было, делаем выбор. Проблема «отцов и детей» - вечная тема.
- Какие сложности возникли при постановке этой пьесы?
- Зеллер - настолько блистательный драматург, что было бы достаточно просто прочитать его пьесу. Она очень сюжетна, в ней нет сложных шекспировских, философских отступлений, но она скупа на формы. Мне хотелось дать этой пьесе «воздуха», выйти за рамки сюжетного треугольника сын-папа-мама.
- Как вы оцениваете современную драматургию?
- Проблема современной драматургии в том, что она замкнута в лабораторной системе и все, что связано с современными текстами, происходит в малых масштабах. Для меня настоящий театр, классический или современный, - это большие пространства и тысячи зрителей. Это похоже на то, что происходит в церкви, когда мы объединяемся общими чувствами. Если спектакль поставлен правильно, чувство единения возникает и в театре. Больше ни одно из искусств не умеет объединять верующих и неверующих, представителей разных конфессий.
Вообще, к современным текстам нужно относиться более внимательно, а к классике попроще - она перестает быть мертвой, когда режиссеры относятся к ней с долей свободы, даже небрежности.
- Спектакль довольно сложный, наверняка много недовольных зрителей. Вас расстраивают отрицательные отзывы?
- Я уважаю высокую критику, которая ещё осталась. Но современный зритель отчасти стал потребителем, и в этом виноват сам театр. Зрители-потребители думают, что театр - обслуживающая организация, которая должна развлекать. Меня это расстраивает. Режиссер - авторская профессия, но не обслуживающая. Я хочу, чтобы между зрителем и режиссером был диалог.
«Хочу вести своих студентов в направлении счастья»
- Актер - только функция или он имеет право на самовыражение?
- В театре, которым пытаюсь заниматься я, такого разделения нет. Многие считают, что актеры зависимы от режиссеров, а самом деле все наоборот: режиссеры - заложники актеров. Даже самое интересную задумку не удастся воплотить, если актер и режиссер не могут найти общий язык. Иногда мне нравится моя идея, но у меня не получается «заразить» ею актера. Такой спектакль быстро умирает. Есть кровь, тело, сердце. Так вот, сердце - это всегда актер.
- В этом году вы набрали свой первый курс в ГИТИСе. В каком направлении вы ведете своих студентов, будущих актеров?
- Я хочу вести своих студентов в направлении счастья. Мне хотелось бы, чтобы они были людьми, которые выбирают театр вместо сериала. И, самое главное, чтобы они верили в театр.
- Что бы вы изменили в современной системе образования?
- Современным педагогам не хватает педагогической ответственности, строгости, уверенности в принятии решений. Я бы назвал это неправильно понятой демократией. Учитель боится сделать замечание, обидеть ученика. По-моему, так не должно быть. В этом теряется суть ролей мастера и ученика.