В воскресенье, 20 сентября, в Воронежском театре оперы и балета выступили известные во всём мире сопрано и бас – Ольга Перетятько и Григорий Шкарупа. Перед выступлением певцы пообщались с журналистами и рассказали о том, что помогает им поддерживать себя в тонусе, как они провели время на карантине, а также о своём отношении к современным постановкам и скандальным спектаклям.
«Умри, но допой»
- Расскажите подробнее о программе?
Ольга Перетятько: Ковид поменял все планы. Должен был быть совсем другой состав. Два раза даже. Концерт был запланирован с баритоном Альфредо Даза, которого я впервые хотела привезти в Россию. Из-за ковида не получилось это сделать. Поэтому возникла идея с Владисловам Сулимским. Он позвонил мне два дня назад и сказал, что заболел. И мы не знали, что делать: то ли я пою одна, то ли срочно нужно искать замену. И вчера буквально был концерт в Сочи с Григорием, я сказала: давай вместе. Для Воронежа нужно было готовить расширенную программу, потому что здесь два отделения, немножко другая специфика, то есть всё серьёзнее. И мы подумали, как можно расширить программу, и нашли ещё два дуэта, ноты. Самое главное – это, конечно, найти ноты. Потому что бедный оркестр должен это всё быстро переучить. Спасибо, что я не буду одна, это тяжело!
Очень непросто найти репертуар для сопрано и баса, но мы нашли несколько дуэтов, и для каждого зрителя будет что-то своё, разноплановое: и повеселиться, и погрустить. Я думаю, что всем будет интересно. Платоновский фестиваль – это серьезно, поэтому, конечно, нужно было придумать что-то серьезное!
- Почему именно такие замены произошли?
Ольга Перетятько: Партнеров, конечно, стараешься подбирать себе тех, которых ты уже знаешь, с которыми спелся в буквальном смысле. И это нелегко, не со всеми хочется работать.
- Программу для участия вы полностью сами составляли?
Ольга Перетятько: Мы спросили, какую программу хотят видеть, потому что некоторые фестивали хотят что полегче. А это была чёткая оперная программа.
- Для певцов голос – это их инструмент, поэтому очень часто они боятся простудиться и потерять его. Как вы бережёте свой голос? Есть ли у вас какие-то ритуалы? Можете ли дать советы начинающим певцам?
Ольга Перетятько: Ой, я прошла всё! У меня были ритуалы, потом их не было. Со временем я понимаю, что лучше отпустить [ситуацию]. Конечно, всё базируется на технике. Если есть техника, она тебя и спасёт, то есть в любом состоянии ты сможешь петь. И петь приходилось в любом состоянии, потому что заменить было некем. И хотя раньше «Умри, но допой» – это был мой случай, то теперь я думаю, что нужно было отменить. Потому что себе дороже. Потому что есть люди, которые ждут не дождутся, когда к чему-то можно будет придраться.
На самом деле, нужен режим. Мы сейчас находимся в таком жестком режиме, потому что перелеты, большие программы – это не шутки. Поэтому режим: нужно спать, лучше без алкоголя, как у спортсменов. Потому что певцы – они те же самые спортсмены, атлеты. Это же всё связки, мышцы – нужно держать себя в тонусе!
- А стейк с кровью до сих пор есть в вашем рационе?
Ольга Перетятько: Да! Но сейчас он без крови, хорошей прожарки. Но да, мясо присутствует, конечно. Я понимаю, что это вредно, что мы все много слишком мяса едим. Но я еще не дошла до того, чтобы стать вегетарианкой и петь в таком количестве. Я всё перепробовала и поняла, что на орехах далеко не уеду. Мне нужно мясо, белок. Но, может, когда-нибудь это изменится.
- Как вы поддерживали свою вокальную форму на карантине?
Ольга Перетятько: Я вот не пою, когда просыпаюсь. Но с утра пробую связки: если смыкаются, значит всё хорошо, день удался. А если что-то не так, то уже начинается корректура: чуть-чуть больше кофе, контрастный душ, пробежка. Но нам повезло, что нас с Григорием застал карантин в Берлине. Причём Григорий успел на последний самолёт из Мадрида.
Григорий Шкарупа: Да-да-да. Видимо, там я подхватил этот знаменитый вирус, но успел улететь в Берлин. По щелчку у нас в буквальном смысле отказали все рецепторы. Четыре дня это продолжалось, через недельки две после полного выздоровления мы сдали тесты, антитела образовались, и мы потихонечку стали выходить в театр и петь, потому что поддерживать форму нужно.
«Должен быть выбор»
- Часть зрителей, считают, что опера – это элитарный продукт, что идти в театр нужно уже с какой-то базой. А как вы думаете?
Ольга Перетятько: Главное – понять, с чего начать. Конечно, если есть кто-то, кто будет вводить в мир оперы, будет лучше. Но я знаю людей, которые пришли в оперу случайно и остались, сейчас это самые верные меломаны. Понятное дело, что лучше почитать, прежде чем идти в оперу. И лучше начать с Верди, а не с Вагнера. И сейчас есть даже подкасты о том, как полюбить оперу, именно для начинающих. Нужно ещё понимать специфику, что опера была сто лет назад как сейчас поп-музыка. Писались мелодии, которые запомнились, все их напевали. Сейчас оперную арию, конечно, не напоёшь, но мелодий много. Я бы посоветовала начать с Верди, потому что его легко понять.
Григорий Шкарупа: Ещё Пуччини, который прописывал абсолютно всё в своей партитуре. Если человек пришёл, то он поймет, о чем речь идёт, и его захватит сюжет.
А к каким-то операм действительно нужно подготовиться, даже музыкантам и людям с музыкальным образованием, либретто прочитать обязательно нужно.
Ольга Перетятько: А то, что элитарное или не элитарное, я считаю, что нужно попробовать, и уже понять, твоё это или не твоё. Я думаю, что мы можем больше, чем поп-музыканты. Если у них отобрать микрофон, то «до свидания». А мы можем и так, и так. Всё наше обучение строится на том, чтобы озвучить огромный зал нашими двумя связками. В принципе, мы такие супермены.
Чем больше людей смогут посещать театр и слушать классическую музыку, тем лучше. Начинать нужно со школы. В Швейцарии и Германии приводят детей не на спектакли, а на репетиции, где мы хохочем, шутим, где они видят, как всё это создаётся. Тогда уже совсем другое отношение появляется.
- Как вы относитесь к тому, что сейчас классическим музыкантам, в частности певцам, на сцене необходимо не только быть исполнителями, но и актёрами?
Ольга Перетятько: У нас опера разделилась на до Каллас и после. И она как раз открывала незнакомые названия, была первой поющей актрисой. И после этого стандарты поменялись. Если ты можешь больше, чем просто петь, то будешь более успешен.
Я считаю, что наше поколение уже делает больше, и от нас хотят гораздо больше. Во-первых, нам нужно очень быстро учиться. Во-вторых, наше поколение ушло от специализации, когда ты поешь три партии всю жизнь и всё. Нам тяжелее, конечно же. Но всё меняется: и мир меняется, и опера.
- Случались ли у вас курьёзы во время выступлений?
Ольга Перетятько: Постоянно. Главное – не начать смеяться. Раскололся – всё, это невозможно собрать. У меня было такое раза четыре. До слёз.
В детском хоре Мариинского театра был случай. Там обычно неудобные туфли бывают, историческое всё, тяжёлое. А певица уже была в возрасте. Она когда выходила со сцены, снимала сразу туфли и надевала розовые тапки с помпонами. А однажды она забыла переобуть туфли и вышла в тапках, розовых, с помпонами. На сцене творилось что-то невероятное – все практически ржали в голос. Причём она сразу даже не поняла.
У меня был момент, когда у нас в Амстердаме был «Турок в Италии». Значит, сцена, потом вот оркестровая яма, помост, где стоит клавесин, который играет во время речитативов. А их было мало, и пианист скучал. Мы поём дуэт любовный и слышим страшный грохот с правой стороны. Оказывается, пианист уснул. Я вижу, как он падает, цепляется за клавесин, за ноты. Причем у него два пути было: упасть в оркестровую яму и, видимо, кого-то убить собой, либо упасть в партер и там чуть-чуть меньше повредиться. Вот он упал в партер. Это длилось секунд пять, но нам казалось, что прошёл час. И потом он вылезает и показывает (Ольга залезает под стол и вытягивает оттуда руку с большим пальцем - ред.). Мы не могли успокоиться, это был веселый спектакль, конечно.
- На Платоновском фестивале много говорят про искусство. Сегодня есть немало различных направлений, трактовок, интерпретаций, провокаций, в том числе и в опере. Как вы считаете, искусству дозволено всё?
Григорий Шкарупа: К сожалению, мы теряем классическую форму оперной постановки. И если в России сохраняются какие-то традиции, то Слава Богу, и нужно за это держаться. Конечно, нужен новый взгляд, но нельзя терять культуру. А в немецких театрах, к сожалению, теряют культуру многие режиссеры. Чем скандальнее поставят спектакль, чем больше там будет грязи какой-то, пошлости, тем это больше ажиотажа вызывает. А этого режиссёра потом позовут ещё и в другой театр. Мне кажется, этого нужно избегать, потому что опера и классическая музыка должна гармонизировать нас, воспитывать, а не принижать. Вокруг много грязи, и как-то хочется прийти на спектакль и выйти оттуда воодушевленным, очищенным, с улыбкой, с приятными эмоции, а не в подавленном, траурном, депрессивном состоянии.
Конечно, нужно адаптирывать оперу так, чтобы молодое поколение приходило в театр, а не обходило его, как что-то сложное. Нужно адаптировать, но не нужно опускаться до какого-то низкого уровня.
Ольга Перетятько: Я думаю, что должен быть выбор. Есть люди, которые хотят пойти в театр за скандалом. В оперном театре, в принципе, тяжело что-то переделать. Там история должна быть рассказана. У меня были случаи, когда мы ругались с режиссёрами во время новых постановок. Тогда я задавал им гениальный вопрос: «А зачем? Что вы хотели эти сказать?”.
Есть постановки, которые поднимают острые темы, и это хорошо. Поэтому должен быть выбор. А театр – он всегда поднимал острые вопросы.